я уже рыжая

Глупые-глупые люди...

забываем о главном--о том, что никогда не вернеться тот момент,который длиться сейчас...

забываем в себе что-то, что делало нас нами..

забываем и убиваем.

Я уже не я....давно не я.

Кто я?

тяжело открывать сердце и душу...вытравливать из себя слезные воспоминания со странными обещаниями.

У человека,которого я люблю, весна была порой, когда прошла депрессия..у меня..это прсото весна..это просто время, которому я придала слишком большое значение в своей жизни. Не более...

Иду по следам. по зеленой траве...по нашим маршрутам..и помню.

Но внутри не больно, потому что я уже не я.

Я говорю о чувствах, но мне кажется, я не могу чувствовать,как раньше...

отсутствие диска расстроило меня больше, чем собственное одиночество.

Это катализаторы...

Танцы, запах вишни и весна..это катализаторы моей памяти.

Но в сердце..в сердце пустота...мне кажется,ч о больно бывает тоже по привычке...ведь нужно доказать,что я это все-таки я.

И хоть я знаю,что ОНИ живут без любви, НО и Я тоже живу без любви.

И почему-то думая об этом, страшно от того.,что, если у них нет шанса, то и уменя нет.

Я слишком привыкла жить одна..без тебя...даже без себя, что..

что научилась выглядеть счастливой даже без этого.

Не думайте, у меня все хорошо...

Я живу.

Сегодня День Рождения человекка,который своим творчеством перевернул мою жизнь.

Джин Батлер.

Я действительно могу сказать, что у нее получилось выполнить свое жизненное кредо "не оставлять людей равнодушными".

Ее танец нельзя смотреть безучастно.

Я вся пахну миндалем...гель для душа. сливки для тела..скраб..тоник и молочко....Это умиротворяет.

завтра защита практики.

в последнее время я часто рассыпаю сахар.

Раньше я знала к чему это..а вот теперь настораживает

Мы познакомились, когда ему было двадцать и он упрямо хотел жить. Время уже отмеряло месяцы до его смерти, отзываясь упругими щелчками четок на угрюмом шнурке. Он был влюблен и одухотворен, как все поэты, я - стар и молчалив, как все провидцы. И, как и всем влюбленным поэтам, которые не пишут о любви, ему совершенно не хватало денег на нормальное жилье; он ютился на чердаке с небольшим окном и грязной лестницей, на которой, однако, я не брезговал курить, ожидая его возвращения из творческого экстаза.

Песок в часах сыпался. Мой друг женился, тем самым утратив ощущение влюбленности, обзавелся детьми, что вынудило его променять тесный чердак с низким потолком на просторный подвал с окном на уровне веселых ботинок снующих прохожих; он был стар и молчалив, что разительно перевернуло его существование, тогда как во мне не менялось ничего, кроме походки. А еще, он писал о любви.

В минуты, когда дети с визгом носились вокруг отца,мусорщик гремел баками и матерился, а прохожие месили осеннюю грязь на уровне бесцветных глаз, он ставил печатную машинку прямо посреди пыльного стола с прогнившими ножками и...исчезал, покрываясь лихорадочным румянцем, улыбаясь как безумец, судорожно вдавливая клавиши в скрипучее нутро немолодой уже машинки. К нему слетались музы, будто мухи, с громким жужжанием, которое его изнеженные уши воспринимали как чуть слышное сказочное пение.

Их было много. Бесконечно много. И каждой он давал свое имя, свой характер и свою жизнь. Являясь эфемерной субстанцией, видной лишь только одному человеку, они обретали свою жизнь, свое первое рождение, под цокот усталых клавиш, танцующих по велению желтых, крючковатых пальцев в зазубринами шрамов, больше похожих на зарубки на дереве, которые оставляет путешественник, пытаясь исчислять время. Он жил, он рождал, он влюблялся в каждую из своих шестиглазых муз с зелеными крыльями, так любящих сладкое. Но любовь, о которой он писал, любовь, ради которой он жил, любовь, которая кипела в нем, как в котле, - она была неизменна. Ее звали Аннетт, она всегда имела при себе букет маков, в котором прятала свой вздернутый нос с веснушками, она звонко смеялась, танцевала сальсу и веками сбегала из сумасшедших домов по всему свету! Где только ее ни встречали! Сбрасывающуюся с Эйфелевой башни в Париже, поющую гимны Гитлеру в Берлине, играющую на скрипке в Амстердаме, за рулем кадилака в Сан-Франциско, крадущую брильянты в Нью-Йорке...она даже была замечена в церковном хоре в Будапеште. Ее он придумал первой. Ее крылья еще не были зелеными, зато ее гордая голова была коронована единственной любовью сошедшего с ума поэта.

Так он проводил вечера и ночи напролет, не считая бутылок дешевого виски и нежных слов своей Аннетт, существующей только в его больной голове.

А на утро, крутобедрая хозяйка его очага, способная скрутить поэта в узел, грязными тряпками сметала со стола пыль и воспоминания, черной водой топила утонченных муз и шваброй выгоняла красавицу Аннетт в очередной сумасшедший дом, стирая грани между реальностью и мечтой, чтобы проснувшийся к полудню Поэт, с тяжелым похмельем сел за стол и не нашел ее. Причину жить.(с)

Вчерашние происки в Интернете кроме всего натолкнули меня на еще один шедевр, который я безуспешно пытаюсь найти у нас в городе.

Dancing on dangerous ground--детище Джин Батлер и Колина Дьюана. Тихо млела от восторга, когда смотрела картинки и отрывки....



ХОЧУ!!!

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Реки и дороги белым снегом замело.

Лед между строк--словно битое стекло.

Разлетелся, рассыпался осколками..

Не унять моей тоски

бесконечно далеки промежутки между строками.

Но вот она весна беспечна и легка,

И лед дробит ее веселая рука,

растопила, рассплакалась счастливая.

заблудилась по пути...

так свети же мне свети, моя полночь торопливая.

сон за порог--обратно не идет.

лед между строк--на дворе солнцеворот.

в небесах заря с зарею встречается.

Истрепался белый флаг бесполезностью атак...

и дозор не возвращается.

Хлад да туман...белый снег среди холмов,

рвет ураган построение моих слов.

что поделать, коль проиграно сражение.

звоном грянула ВЕСНА..открывает мир она и огонь на ПОРАЖЕНИЕ!!!(с)

...слепой человек сидел на ступеньках одного здания со шляпой возле его ног и табличкой с надписью: «Я слепой, пожалуйста, помогите».



Один человек проходил мимо и остановился. Он увидел инвалида, у которого было всего лишь несколько монет в его шляпе. Он бросил ему пару монет и без его разрешения написал новые слова на табличке. Он оставил её слепому человеку и ушёл.



К концу дня он вернулся и увидел, что шляпа полна монет. Слепой узнал его по шагам и спросил, не он ли был тот человек, что переписал табличку. Слепой также хотел узнать, что именно он написал. Тот ответил:



— Ничего такого, что было бы неправдой. Я просто написал её немного по-другому.



Он улыбнулся и ушел.



Новая надпись на табличке была такая: «Сейчас весна, но я не могу её увидеть».







(C) притчи от Якушева