о фильмах

[vesna-da]

есть фильм,который врядои поймут все люди и найдут в нем тысячу изъянов,но меня он впечатли до глубин души и так же вывернул наизнанку. лучше этой рецензии не скажешь.
Мех: вооброжаемый портрет Дианы Арбус
Есть люди, которые хотят быть «не такими все», выделятся в компании их подобных, эпатировать окружающих, но получается это у них обычно плохо. Есть люди, которые хотят быть такими все, не высовываться, не выделятся, но удается им это еще хуже. А есть люди, которые просто ЕСТЬ — не такие как все, бросающиеся в глаза в любой толпе, которым нет дела до дешевого эпатажа, они просто живут так, как умеют или считают нужным. Вот о таких людях, о странных ликах любви, о погружении в тайный мир желаний, о том, как человек встречается с самим собой, невзирая на шиканья за спиной, Стивен Шейнберг, режиссер «Секретарши», снимает уже второй фильм. Именно об этом, а не о гениальной фотохудожнице Диане Арбус, которая жила с надрывом, выворачивая себя наизнанку, тормоша в себе причудливые бездны сознания, снимая так, что у зрителя распахивались глаза, и ушла из жизни не старой, наложив на себя руки…

Конечно, на таком материале можно было снять традиционный байоптик, коих много, из серии «из зала в зал, переходя», с последовательным изложением драматических событий, учитывая, что их, в жизни женщины-фотографа было много. И именно с тем, что не обычное жизнеописание, а художественное фото[пре]увеливечение связан коммерческий провал, и вся критика, и недооцененность этого восхитительно-странного фильма. Ведь Шейнберг снял просто эстетскую сказку. Стильную сказку. Отфотошопленную сновидческую реальность. Вымышленный, визуально-совершенный портрет мира Дианы Арбус, эстетика фоторабот которой, нашла например, отражение в творчестве Дэвида, который Линч. Кинематографическую, в персонажах и декорациях, версию того, почему 35-летняя женщина из хорошей, обеспеченной семьи, имея двоих детей в счастливом браке и работая в глянцевых журналах, бросила все и совершила поворот в жизни и творчестве на 180 градусов.

Итак, жила-была девочка Диана. В сказке Стивена Шейнберга это потерянная, болезненно хрупкая, взрослая женщине в тесном платье, подаренном мамой и нервным лицом актрисы Николь Кидман. Умело накрашенные губы, умело приподнятые ресницы, не умело скрытая тоска в глазах. Диана-поправь-макияж, Диана-принеси-вспышку, Диана-я-люблю-тебя-милая… Фотосессии, пресс-конференции, светские приемы, роскошные наряды и меха, стертые лица, семейная жизнь с хорошим человеком, который ее любит — элегантное одиночество в толпе. Отличие, непохожесть, внутренний изъян уже в ней самой. Это как клеймо, как червоточина, как внутреннее уродство, как маленький паучок, который опутывает все внутри нее паутиной и разъедает. Нечто темное, мрачное, вязкое, чуждое свету. В чем конкретно причина, сложно судить — изъян в строении сетчатки, изъян в работе нервной системы, изъян в строении рук? Никто собственно так пока и не смог объяснить, как рождаются большие художники. Но факт, остается фактом — Диана наденет платье цвета индиго, возьмет пылящуюся без дела фотокамеру и, зажмурившись, Алисой нырнет туда, в темноту, в самую глубь норы, в тот мир, где она как дома…

Режиссер Стивен Шейнберг не смакует драматические подробности и не педалирует на трагизм, он чеканит галлюцинаторные образы, как золотые монеты. Образы, которые Диана нанижет на нити воспоминаний и пронесет через жизнь, щедро разбрасывая в виде своих фотографий. Эта картинная галерея образов откроется глазом Лайонела, увиденным в замочную скважину, а закончится его же полностью открытым лицом. Больше, вплоть до самого конца, кроме глаз и голоса, мы его не увидим. Странные гипнотизирующие глаза, которые занимают большую часть пространства фильма — фантастическая игра, фантастического актера Роберта Дауни-младшего.

У людей «нормальных» любовь утыкана ограничительными флажками, их поступки продиктованы опытом, рассудком, модой, воспитанием. … У этих все не так. И даже непонятно, что именно их объединяет — красота смерти или смерть красоты. Такая любовь без ограничителей и предохранителей ирреальна, сюрреальна, гипереальна, но, черт, хоть в пространстве фильма она реальна. Вот такая вот странная недешифруемая love story. … Хотя почему странная? Вот в этом месте отзыва об оригинальном фильме, будет банальность, потому как, по сути, все банально и есть. Будет откровенными — это банальность сродни всеобщей, вневременной мечте, встретить человека, с которым можно плюнуть на всех и вся, с недосягаемо-высокой высоты. Который будет любить со всеми изъянами и уродствами. Который не покрутит пальцем у виска, со словами «Какая же ты все- таки странная!»… Потому, что когда любишь — ты ЕСТЬ, а не кажешься.

Вот с первого шага по лестнице, уводящего киношную Диану с проторенной дорожки, и начнется роман, продлившийся всего то нечего — несколько месяцев, но послужившим катализатором еще одного роману, на этот раз длиною во всю ее недолгую жизнь — роману с камерой. Но всего этого мы не увидим. Мы увидим только те моменты, как статистка подай-принеси-Диана вдруг ощущает крылья у себя за спиной и учится летать. Личинка/гусеница/бабочка — снято, а дальше пленка обрывается. … Ведь между жизнью и смертью, есть только узкий зазор и только один способ перехода в бессмертие — это щелчок затвора…(с)